Один башкир на миллиард татар: Азат Бердин о татарской «аквариумной историографии», северо-западном диалекте и «ляпах» коллег
«Пруфы.ру» продолжает открытый обмен мнениями на страницах своего издания.
История первой политизированной переписи 1989 года стала предметом бурных обсуждений в соседних республиках в канун масштабного учета жителей страны.
Полгода назад на нашем сайте вышло интервью члена экспертного совета Федерального агентства по делам национальностей РФ, директора Центра социокультурного моделирования Азата Бердина к предстоящей переписи населения. Оно вызвало широкий резонанс. Самой бурной оказалась реакция казанских изданий. Вот некоторые из ответов: на информационном сайте sntat.ru, одна публикация на ресурсе «Миллиард татар», вторая – там же.
Ценность откликов татарской стороны в том, что их авторами были не откровенные идеологи типа Рафаэля Хакимова, а именно ученые. Причем целый ряд ведущих экспертов Института Марджани РТ. Это говорит о том, что озвученные в публикации Бердина сведения вызвали, мягко говоря, огромный интерес и потребовали выдвижения тяжелой артиллерии в виде серьезных ученых для подготовки контраргументов.
Мы попросили Азата Бердина ответить на озвученные татарской стороной доводы. Это будет серия публикаций. Сегодня предлагаем вашему вниманию первую часть.
Почему интервью вызвало такую полемику
Думаю, это объяснил один из оппонентов, Искандер Измайлов, заявив: «Без особой раскачки он сразу кидает тезис, переворачивающий наши представления о характере и сути переписей в XX веке в СССР и РФ».
То есть интервью, где я изложил достаточно очевидную историю первой политизированной переписи 1989 года, легко опрокидывало один из основных столпов всей идеологии татарского национализма. А структурообразующие мифы жрецам положено защищать. Всеми силами. Думается, отсюда и такой странный тон. В запальчивости оппоненты допустили немало ляпов, иногда достаточно комичных. К примеру, якобы «великий русский писатель Иван Тургенев все свои романы писал на французском языке», как полагает тот же Искандер Измайлов. Есть ошибки более серьезные, и я ждал, что кто-нибудь из Казани поправит коллег, или они поправят себя сами. Но вот в Пруфы.рф с повторным интервью выступил его сын Бахтияр Измайлов, теперь вновь выступил уже во время переписи – и никаких поправок, разве что тон стал более приличным.
Стало ясно, что коллеги из братской республики просто не замечают собственных поразительных «ляпов», и если им не помочь, так и останутся в убеждении в том, что, например, Раиль Кузеев не изучал двойственной этноидентичности на северо-западе РБ. Но есть и натяжки, понятные только обладающим хотя бы базовыми представлениями о переписи 1989 года.
Какие аргументы оппонентов можно считать верными
Я нашел одну удачную аналогию, которую оппоненты использовали как довод. И я действительно соглашусь с Искандером и Бахтияром Измайловыми, «что некоторые доморощенные «идеологи» просто объявили поволжский тюрки старобашкирским языком. Это, как если бы французы сказали, что латынь является старофранцузским языком».
Проблема лишь в том, что об этом лет сто забывает вся казанская «аквариумная историография», без тени сомнений называя тот же тюрки старотатарским языком, хотя это, действительно, все равно что называть латынь, допустим, староитальянским. Французы и итальянцы имеют примерно такое же право на наследие латыни, как башкиры и татары – на поволжский тюрки. Потому называть его старотатарским или старобашкирским можно только с этой оговоркой.
Об аквариумной историографии
Что касается собственно филологии, то поскольку я не филолог, сказать мне филологам, тому же Олегу Хисамову (заместитель директора Института языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова – прим. ред.), почти нечего. Когда я мягко напомнил оппонентам, что северо-западный диалект башкирского языка давно и поныне признают ведущие языковеды страны, мне в голову не приходило, что это будут отрицать. Получается, с точки зрения казанских ученых, языковеды Анна Дыбо, Олег Мудрак, Юлия Норманская из Института языкознания РАН (не говоря уже про их башкирских коллег) – не являются серьезными специалистами в данной теме? Внушительная делегация Института системного программирования РАН во главе с директором института, подписавшая на днях в Уфе с правительством РБ договор о сотрудничестве в изучении диалектов башкирского языка, включая, естественно, северо-западный, получается, также.
Потому про северо-западный диалект я сказал: «Эта теория давно имеет статус непреложного научного факта, и не оспаривается никем, кроме, разумеется, казанских ученых. Как и во многих исторических вопросах, наука поделилась на обычную и татарстанскую». Просто редакторы Пруфы.рф политкорректно убрали последнюю констатацию факта.
В исторических и социальных науках это гордое обособление татарстанской науки от науки как таковой заметили давно, окрестив аквариумной историографией. Историк Михаил Роднов с удивлением (поскольку критикует в основном историографию РБ) констатировал, что историографию РТ в Башкортостане знают и активно используют, в Татарстане же, наоборот, «научно-политическая цензура в Академии наук Республики Татарстан настолько суровая, что молодым историкам запрещено даже называть фамилии конкурентов от науки и политики, а тем более читать их недостойные труды».
Когда аргумент или факт не вписывался в мифологию татаризма, факт просто отрицался. Как, например, описание этнологами двойственной идентичности – включая по фамилии названного мною Кузеева. «Не было» его, и все тут.
Однако, выявляются и две новые тенденции.
Тенденция первая
Во-первых, это – переход от исключительной демонизации переписи 2002 года к демонизации всех отечественных переписей.
Сначала Ильдар Габдрафиков (старший научный сотрудник Института этнологических исследований УФИЦ РАН — прим.ред.) отказался от своего собственного прославления хамитовской переписи 2010 года, и она тоже перешла в разряд сфальсифицированных и «геноцидных» для татар. А теперь уже ВСЕ переписи, кроме аномальной перестроечной 1989 года, признаются в той или иной степени сфальсифицированными, неправильно понятыми либо недостоверными с целью занизить число «угнетаемых» татар. Включая все советские и российские, с 1897 до 2010 года. Включительно. То есть любая перепись, где татар меньше, чем понравится казанским элитам – фальсификация! Важно, что сами татаристские эксперты абсурдности и тоталитарности такой постановки вопроса не замечают.
Полагаю, потому что идеология татаризма уже сформирована жестко. И сомневаться в ней внутри татарстанской аквариумной историографии настоятельно не рекомендуется.
Тенденция вторая
Во-вторых, переход к открытому отрицанию феномена двойственной идентичности на границах РБ и РТ.
Ильдар Габдрафиков, как и Дамир Исхаков (этнограф, академик Академии наук РТ – прим. ред.), вслед за своими учителями Раилем Кузеевым и Валерием Тишковым (и вообще, мейнстримом современной этнологии) признавал широкое распространение двойственной этнической идентичности на северо-западе РБ – потому что это неоспоримый этнографический факт. И без него понять всю историю с переписями в Башкирии и Татарии невозможно. А теперь в тренде предпереписной татаристской истерии потихоньку от него отходит – и это понятно: ведь остальные татаристы яростно этот факт отрицают.
На прямой вопрос журналиста Тимура Рахматуллина о двойственной идентичности Габдрафиков начинает путать, обессмысливать термин, приводя в пример почему-то мишарей и кряшен. В науке Габдрафиков давно прилежно занимался именно этой башкиро-татарской проблематикой, и путать случайно он элементарно не может.
На самом деле у мишарей не двойственная, а обычная иерархическая этническая идентичность. Это совершенно классический, распространенный широко во всем мире случай: мишарь по субэтносу – татарин по этносу, по национальности. Тептярь тоже так мог идентифицироваться, только необязательно татарином – может, и башкиром. Это явление исключительно башкирского мира – и именно поэтому потомки тептярей стали одним из ресурсов двойственной идентичности. Вспомните постоянно затеваемые татаристами тягостные для людей советского воспитания споры об этнической принадлежности генерала Шаймуратова – он по происхождению и самоидентификации был именно из семьи тептярей. У кряшен же этноидентичность могла бы быть двойственной, только если бы кряшен признали, как нагайбаков, отдельным народом, чего пока, благодаря усилиям казанской этнократии, кряшенам добиться не получается.
Башкиры же и татары именно таксономически равнозначные этнические единицы: признанные и состоявшиеся этносы, национальности, а потому, когда человек сомневается или безразличен при выборе, башкир он или татарин – у него двойственная идентичность.
А Габдрафиков тут путает. Полагаю, намеренно. Потому что татаризм на настоящем этапе уже требует совершенно четкой, тоталитарной максимы: на северо-западе РБ нет башкир! Все татары!
Несмотря на то, что даже в аномальной переписи 1989 года, образцовой для татаристов и послужившей началом башкиро-татарского переписного противостояния, во всех северо-западных районах зафиксирован вполне значительный процент башкир.
В этом, кстати, принципиальная разница между башкирской стороной и татаристами: Башкирия всегда рассматривает любое будущее только вместе с большой татарской общиной в своем составе. Потому что братья. Доли, языки, диалекты – уже следующий вопрос. А вот татаризм – нет: везде, где он добивается господствующего положения, должен стать тотальным. А спорные группы – просто исчезнуть, сначала на бумаге. Именно так, как произошло с башкирами Мензелинского уезда в ТАССР, с ногайцами в Астрахани. Но это было давно. И больше такого, уверен, не повторится.
А татаристы этого не понимают. Это потому что это национализм: очень книжная, а потому догматичная идеология, которую с упрямством неофита интеллигенты переносят с бумаги на жизнь. Отсюда и удивительные «татарские районы Башкирии». Которых не существует в природе: есть и будут районы Башкортостана со значительным процентом, иногда большинством татарского населения. Так же, как нет в РБ районов «башкирских», «русских» и т. д.
Это – повторяю, очень важное отличие. Поэтому татаристы вынуждены его замалчивать. Стоит обратить на него внимание – и падает вся татаристская агитация. Потому что у всей этой истерики просто исчезают основания: если башкиры (как и татары) есть на северо-западе Башкортостана, то какие претензии к просвещению людей, истории своего рода и народа? Как, чем это может помешать татарам, живущим там же?
Напрямую сказать, якобы башкир в районах нет, в отличие от всех остальных спикеров, Габдрафиков не может – академик Тишков не поймет. Кузеев, например, четко описывал подобные позиции как антинаучные. И вполне справедливо. Но и не поддерживать солидарный хор коллег-татаристов Института им. Марджани Габдрафиков тоже не может. Татаризм – идеология вполне тоталитарная. Именно поэтому слабость ее аргументов татаристам уже не важна – это не наука, а идеология.
Убедиться во всем этом можно, посмотрев суждения его коллег из РТ в начале того же материала. Для них двойственная идентичность – теперь выдумка загадочных «уфимских конструктивистов». Причем ритуально ссылаются на академика Тишкова, привычно демонизируя его и вдруг переставая замечать ярого тишковца и уфимца Габдрафикова. Однако вновь почтительно вспоминая оного Габдрафикова, только когда нужно обругать перепись 2002 года и таинственных «уфимских политтехнологов». Притом что ранее в среде татаристов было принято, наукообразия ради, напротив, уличать башкирских оппонентов в архаичном примордиализме, а свои концепции называть конструктивистскими, привлекая на свою сторону мощный научно-номенклатурный ресурс того же Тишкова. Тот же Габдрафиков до сих пор именно этим направлением работы и занимается.
Кстати, о мишарях
Когда в Уфе и Балтачевском районе открылись мишарские историко-культурные центры, это вызвало крайне болезненную реакцию СМИ РТ. Главный редактор Интертат.ру Рамис Латыпов возмущался: «Нашлись люди в лице заведующих клубов, директоров ДК, которые согласились создавать «мишарские центры». <…> Эти центры, по замыслу организаторов, могут оттяпать у татар часть во время переписи, могут внести в их ряды смуту, разброд и шатания. <…> Это яснее всего показывает истинные цели этномиссионеров».
Вот только каким образом можно за счет мишарской субэтнической идентичности «оттяпать у татар часть во время переписи», если наименование «мишарь» давно учитывается в ее номенклатуре как подгруппа татар, эксперт не объяснил. Привести хоть одну цитату загадочных «этномиссионеров» в поддержку собственных измышлений ни Габдрафиков, ни Латыпов, ни Измайловы, ни казанские СМИ также не могут по причине отсутствия таковой в природе. А вот я могу. Правда, другие цитаты.
Весной 2021 года в Академии наук РБ презентована брошюра «Мишари Башкортостана», в которой ясно говорится, что поволжские татары сформировались в ходе «интеграции этнических групп Среднего Поволжья: казанлы, мишарей, отдельных групп чувашей, марийцев, удмуртов, тептярей, башкир в татарский проект. Этнической основой татар Башкортостана стали мишари». Сайт экспертного совета при Центре социокультурного моделирования, информационно поддерживающий эту серию, в обзоре по мишарям категоричен: «Можем ли мы на основании этих фактов утверждать, что мишары – не татары? Нет, конечно».
Все это в каждой брошюре, на каждой лекции. Проект явно рассматривает мишарей именно как субэтнос татар, не отказывая их представителям в той форме самоопределения, какую они сами изберут. Цель проекта – обогащение общественного самосознания татар Башкортостана историческим нарративом, устойчивыми символами, объединяющими их со всем населением Башкортостана, включая сюжеты их мещерякского прошлого: летописец башкирского восстания 1755 года Батырша, братство по оружию – мещерякские полковники-пугачевцы Канзафар Усаев, Бахтияр Канкаев как соратники Салавата Юлаева и Кинзи Арсланова, Башкиро-мещерякское войско, Великая Отечественная война (вспомним памятник Гази Загитову). Одновременно такое позиционирование выводит татарскую аудиторию Башкирии из татаристского, то есть националистического проекта. Он противоречит жестким нормам татарского национализма. Отсюда истеричная реакция националистов.
Возразить против такой постановки вопроса им нечего. Потому татаристы вынуждены просто вводить людей в заблуждение. Их основную установку хорошо выразил Ильдар Габдрафиков, который по поводу создания центров заявил через ИА «Татар-информ»: «усматриваю в этом одну цель — попытаться расколоть татар Башкортостана». То есть все, что ориентируется не на Казань, раскалывает «татар Башкортостана». Совершенно равнодушных, к счастью, к экзерсисам г-на Габдрафикова.
Промежуточные выводы: «аквариумная историография» становится самодостаточной, ее мейнстрим окончательно слился с идеологией татаризма.
«Шакиров был татарином»
Высказывания критиков по собственно аномальной переписи 1989 года оказались настолько объемными и изобилующими странностями, что разбирать их придется в нескольких последующих лонгридах. Опровергнуть общеизвестные факты оппоненты не в состоянии. Поэтому отвечают эмоциями. Первый аргумент практически у всех критиков: «Мидхат Шакиров сам был татарином». Контраргумент удивительный. Да хоть японцем. Что от этого допущения меняется?
Но самое удивительное – он общий для всех оппонентов. В том-то и дело, что этот, с позволения сказать, «аргумент» выполняет не логическую, а магическую, ритуальную, потому и обязательную функцию: вне зависимости от предмета обсуждения обязательно подчеркивать, что все кругом – татарское. Шакиров, Хамитов, Кузьма Минин, фельдмаршал Кутузов, Чингисхан, противники Чингисхана, Валиди, противники Валиди, «татарские племена Бурзян, Гайна, Айли, Тамьян», «татарская» русская «башня Сююмбике», «татарская» башкирская лошадь – все татарское. Это смешно только со стороны, а изнутри закрепляет в привычном мире, системе координат. Даже профессоров. Особенно профессоров. Им формировать этот мир у других широких слоев этнонации.
Второй общий для всех аргумент: «Шакиров – башкиризатор!» Лучше всех пояснил позицию моих оппонентов самый искрометный из них, профессор Искандер Измайлов: «Он «прославился» тем, что проводил наиболее жесткую и варварскую политику башкиризации в западных регионах Башкирии. Не исключено, что она диктовалась ему из Москвы, заинтересованной в трениях между республиками».
Конечно, русофобия, как и башкирофобия, являются неотъемлемыми структурными составляющими доктрины татаризма. Но зачем доводить их до гротеска? Москва в 1970-е годы, в период расцвета Советского Союза, – «заинтересованная в трениях между республиками»!
Впрочем, здесь интереснее иное: насколько глубоко ученые (!) погружены в фантазийную картину созданного ими же татаристского мифа. И как в ней поныне отпечатываются реалии хорошо узнаваемого времени, когда они сами эту картину и создавали: перестройки и «святых девяностых».
Измайлов дает тому еще лучшую иллюстрацию: «Вопреки мнению г-на Бердина, роль главного обвинения играли отнюдь не письма татарской общественности (и даже, можете себе представить, не письмо великого и ужасного Дамира Исхакова), а то, что в своем начальственном раже и головокружении от успехов Шакиров покусился на самое святое для партии большевиков. Вот как об этом сказал в своем докладе товарищ Е. К. Лигачев: «Ненормальное положение сложилось, в частности, в Башкирии, где сначала были ликвидированы школы с преподаванием на татарском языке, а затем не стало школ с обучением и на других местных языках. Теперь положение приходится поправлять».
Расшифровывая это высказывание, можно сказать, что речь шла о том, что в БАССР стали закрывать русские школы. Вот этого ЦК КПСС стерпеть уже не могла. Закрывать татарские школы можно безнаказанно, но на «великий и могучий» посягать никому не позволено. Этот урок в Башкортостане, надо думать, выучили твердо».
Вот так идеологи татаризма и «расшифровывают» любые документы. Даже общедоступные и совершенно ясные по смыслу. Здесь Измайлов путает реалии СССР с мечтами казанской этнократии, где русский будет отнесен к «местным языкам» в прекрасной Татарии будущего. В БАССР, г-н Измайлов, не существовало ни одной «русской школы». Не было в них надобности. Существовали и составляли большинство школы общеобразовательные. Но именно в них обучение на местных языках не предусматривалось. В Башкортостане эти языки, включая татарский, чувашский, марийский, нередко изучались и изучаются в школах населенных пунктов с компактным проживанием лиц соответствующей национальности во все времена – это всегда выгодно выделяло Башкирию в ряду всех ее соседей. Их и упомянул Лигачев. И русский язык никак никому не пришло бы в голову отнести к «другим местным», – он был государственным, обязательным языком межнационального общения на всей территории Советского Союза. Общеобразовательные школы при Шакирове не закрывали, а открывали. Как и по всей стране. Не было тогда никаких оптимизаций, советская школа уверенно претендовала на первое место в мире. И один и тот же образовательный стандарт был обязателен для всех школ. Башкиризатором Шакиров стал в доносе татарских националистов, а для обычных людей он был организатором, созидателем.
Но проблема с обучением родных языков на северо-западе Башкирии действительно была. Шакиров после консультации с учеными – Кузеевым, Янгузиным, Баишевым, Миржановой – понял всю остроту проблемы северо-западных башкир и в дискурсе формальной логики попытался привести обучение родному языку в школах этого субрегиона в соответствии с национальной идентичностью: если люди считают себя башкирами, то татарский язык в школах следует заменить башкирским. И просчитался. Поскольку не только татары, но и башкиры тех мест не принимали литературный канон башкирского языка в качестве родного. На что и опирался в своем доносе «отец татаризма» Дамир Исхаков. Северо-западный диалект башкирского фонетически ближе к старобашкирскому, то есть к тюрки. И отсюда – к современному татарскому, чем к этому канону.
Потому и назывались – татароязычные башкиры. А принять этот диалект в качестве дополнительной нормы не хватало гибкости – этот шаг предлагали Баишев, Миржанова, позже Янгузин, но он был слишком новаторским для СССР. На него решились, наконец, только при Хабирове.
Переведем аргумент о «башкиризаторе» на нейтральный язык науки: Шакиров, вне зависимости от своей национальности, вел пробашкирскую политику. В этом, вообще-то, и заключалась обязанность лидера Башкирской АССР: башкиры развивались как социалистическая нация, равноправная в дружной семье народов СССР, и защищалась от негативных процессов, включая ползучую ассимиляцию. Главное, это лишь подтверждает факт, что последовавший разгром Шакирова и перепись 1989 года шли в рамках анти-шакировской, а, значит, башкирофобной политики. Беспрецедентной кампании по «дебашкиризации» республики, о которой следует сказать отдельно.
Продолжение следует.